С вещами на выход-3

Оба мы знали, что за руководителями туристических групп пристально следят органы. Бертил был крайне осторожен. Ездил только на такси. Никогда к моему дому не подъезжал близко, какую-то часть пути шел пешком, внимательно оглядываясь. Для конспирации, когда возникала необходимость, мы вели телефонные разговоры. Но я никогда со своего домашнего телефона в Стокгольм не звонил, только с переговорного пункта. И все-таки Бертил не уберегся.

В один прекрасный день (летом 1972 года) он не явился ко мне за уже купленными билетами для туристов, как было условлено. При этом я выяснил, что он находится в Питере, живёт в «Европейской». Я узнал его номер, звонил раз сто — никто не отвечал.

Потревоженный дурными предчувствиями, я всю ночь потратил на ревизию своих тайников. Я был готов к встрече милицейского наряда, бежать мне было некуда, да и бесполезно. Утром, зная, что в 8.30 группа Бертила завтракает в «Садко», я сам туда идти не решился. Послал сына Сашулю (ему тогда было шесть лет, Бертила он очень хорошо знал и любил его за привозимые подарки и игрушки). Я же спрятался за телеграфным столбом на противоположной стороне улицы. Минут через 15 увидел: моего Сашеньку, взяв его нежно за ручку, ведет мент прямо в мою сторону. Вручив мне моего замечательного сынишку, он доверительно сообщил:
— Господин Бертил Нугрел сейчас занят. Вернее, он занят на ближайшие десять лет. И если ты не хочешь сиюминутных проблем, лучше всего отсюда сваливай.

В это время я увидел всю группу покушавших русской икры шведов и среди них в сопровождении трех ментов в штатском моего Бертила. Лицо господина Нугрела было скучным и озадаченным. У меня — при виде этой сцены — ноги онемели. Срочно отвез Сашеньку к маме на Герцена, затем через крышу перепрыгнул на крышу другого дома, по чердачным переходам спустился на Кирпичный переулок, поймал машину и решил ехать прямо к Даниилу Юрьевичу, на городскую квартиру.

К счастью, мой милицейский благодетель был дома и очень удивился моему приезду, потому что вот так, внезапно я сделал это в первый раз. Обычно я приезжал только, когда он меня приглашал.

Я ему всё рассказал. Он ответил, что ничему не удивляется — чего-то подобного рано или поздно надо было ожидать. И еще Даниил Юрьевич меня предупредил: «Если, Гриша, так случится, что шведа твоего расколят, а его обязательно расколят, и обо мне спросят, то говори в КГБ всю правду, всю историю нашего знакомства, ничего не привирай и не приуменьшай. Я знаю, что говорю. Понял?».

Я всё, конечно, понял, потому что Даниилу Юрьевичу уже приходилось по моему поводу объясняться в высоких кабинетах управления внутренних дел Ленинграда. Он был очень расстроен, и мне стало по-хорошему жалко его, даже больше чем себя; мне показалось, что ему опять придется расхлёбывать всю эту кашу, защищая меня и мою жизнь.

Что и как случилось дальше, я так и не узнал. Но только Бертил не сел на десять лет, а в понедельник благополучно вернулся со своей группой в Швецию. Я звонил ему множество раз, беспокоясь даже не столько о деньгах, сколько о нем самом. Его телефон дома и в бюро был отключен, на письма он не отвечал. Только через три месяца я встретил знакомую шведку-переводчицу, которая сказала мне, что Бертил в бюро по туризму больше не работает и переехал на другую квартиру.

Я еще не знал тогда, что мой шведский друг оказался завербован КГБ, и мне по его милости доведется побывать в камере Стокгольмской тюрьмы. Не знал, что карьера Даниила Юрьевича завершится трагически. Через очень короткое время после моего выезда из страны, Даниил Юрьевич пропал. И во все мои последующие наезды в Россию уже в период правления Горбачева мне его отыскать не удалось…

В жизни самого Гриши Дурдома после истории с Бертилом Нугрелом тоже случились перемены. Тесть, начальник политуправления ВМФ и его брат из КГБ заставили Григория развестись с женой и «по-родственному» организовали ему приглашение из Израиля на постоянное жительство.

В КГБ Грише предъявили решающий аргумент — собранное на него досье и сказали, что Израиль лучше, нежели «Кресты». И в итоге в свои 27 лет гражданин Захаров вылетел из аэропорта Пулково в Вену. Но, как и большинство его соплеменников ехать дальше в Землю обетованную Гриша не захотел. Прожив 8 дней в Вене, он перебрался в Рим.