У изданий, в которых я работал, был замечательный автор — Лота Аркадьевна Богопольская. Если мне не изменяет память, она занималась воспитательной работой в каком-то профтехучилище. Она стала для меня проводником в советское прошлое, в забытый мир удивительных людей, в существование которых сегодня уже и не верится. Людей, которые олицетворяли собой лучшее, что было в Советском Союзе, и которые, наверное, могли появиться только в первом государстве рабочих и крестьян. Лота Аркадьевна рассказала на страницах наших изданий о своем дяде, отце, маме и себе маленькой.
«Поехали!», — это слово, сказанное Юрием Гариным известно теперь всему миру. Но вскоре вслед за ним в момент взлета первый космонавт произнес фразу, которая многих в тот момент озадачила: «Косберг сработал!».
Люди гадали, что же это за таинственный агрегат такой «косберг».
«Косберг, — мой дядя!» — рассказала «МК в Питере» петербурженка Лота Богопольская. Она поведала удивительные вещи о некогда глубоко засекреченном главном конструкторе жидкого топлива для знаменитой третьей ступени советских космических кораблей, именем которого назван огромный кратер на обратной стороне Луны. Рассказала о том, как Валентина Терешкова растерялась в космосе, о том, как на самом деле умер главный конструктор Сергей Королев и о многом другом.
Семен Арьевич Косберг вырос в многодетной семье еврейского кузнеца небольшого белорусского городка Слуцка. Его отец был известен на всю округу. Семен мальчишкой помогал родителю раздувать горн. Там, в кузнице к нему и пришла любовь к технике.
В 1906 году Арий Косберг эмигрировал в Америку, сначала один — для пробы. Но, поработав на знаменитом заводе Форда, он быстро вернулся на родину, растоптал американскую шляпу-котелок, сломал стек и сказал: «Никакой Америки!». Он не захотел быть винтиком на конвейере. Ему нравилось быть творцом, изобретателем, самому себе хозяином в своей кузнице. Если бы он тогда все-таки надумал перевозить семью в США, то его сын не стал бы великим советским ученым и при запуске первого космического корабля «Косберг бы не сработал».
Семен Косберг закончил Московский авиационный институт. В годы войны он стал главным конструктором ОКБ. С горсткой специалистов, эвакуированных на Восток, создавал систему впрыска топлива для поршневых авиадвигателей, которой оснащали истребители Лавочкина и бомбардировщики Туполева. В конце 1941 года в Сибири конструкторы при дневном свете работали над чертежами, а когда темнело, брали лопаты и шли до поздней ночи рыть котлован для корпуса будущего заводского цеха.
Ну а после войны Косберг «ушел в космос». Его коллектив вместе с коллективом Королева создал первый жидкостный ракетный двигатель.
От Семена Арьевича племянница узнавала некоторые «космические тайны»
— Дядя Семен, например, рассказывал, что Валентина Терешкова в технике не очень-то разбиралась и попала в космос прежде всего, как спортсменка и комсомольская активистка, хорошо умевшая говорить, — вспоминает Лота Арекадьевна. — В отличие от Гагарина, она очень боялась лететь в космос и совершенно растерялась оказавшись на орбите. «Как же вы ее тогда запустили? — спросила я дядю. «Как Белку и Стрелку», — ответил он.
Семен Косберг был настоящим сгустком энергии и даже будучи пожилым человеком, напоминал бесшабашного мальчишку. Однажды его ОКБ, которое базировалось в Воронеже, строило за городом новую испытательную станцию. И он решил показать ее комиссии из Министерства Авиационной промышленности. Пока добрались на машине до места, оказалось, что рабочий день закончился и рабочие разошлись, оставив ворота на замке. Но это не смутило лауреата Ленинской премии и героя соцтруда. Пожилой ученый полез через забор. Упал с него и сломал ногу. Потом ему пришлось что-то врать с три короба жене по поводу случившегося.
Косберг был из уникальной, ныне уже почти не встречающей породы светил науки, которые, наверное, могли появиться только в Советском Союзе — первом государстве рабочих и крестьян. Простые люди, поднявшиеся к научным вершинам самостоятельно «от сохи», они до конца жизни не оставляли своих «пролетарских замашек». Косберг, например, будучи уже отягощен научными званиями и осыпан государственными почестями и регалиями, не гнушался ремонтировать обувь всей своей семье и шить одежду жене по собственным выкройкам! Однажды в шутку даже сшил ей бюстгальтер.
А вот как его знакомая врач описывала лечение Косберга в больнице:
«У него образовалась опухоль в коленном суставе, которая увеличивалась и мешала ходьбе. Оперировала его под местным обезболиванием. Во время операции вел себя спокойно. Даже шутил. После операции просила соблюдать постельный режим, не ходить. В палате было шесть больных. Когда на следующий день утром зашла в палату, то увидела, как Семен Арьевич, опираясь на костыли, бреет лежачего больного. А еще через день он умудрился помочь санитарке — на костылях подметал пол в палате. Он не мог бездельничать. Дома, когда сняла швы с послеоперационной раны, просила полежать в постели несколько дней. Но на следующий день, когда пришла сделать перевязку, то увидела, что Семен Арьевич сидит на табуретке в ванной и там меняет облицовочную плитку».
В ОКБ Косберга его все и за глаза и в глаза называли папой. Это прозвище он заслужил отеческим отношением к подчиненным. Однажды проходя по цеху, увидел на столе возле одного рабочего семечки. Сгреб их и унес с собой. Но на следующий день вернул, да еще и поинтересовался: а кто так хорошо жарит семечки?
Бывало в день зарплаты части рабочих не хватало наличности, и тогда Когсберг снимал все деньги со своей сберкнижки и раздавал подчиненным.
На работе бывали сложные моменты. Иногда Косбергу приходилось и распекать и наказывать подчиненных. Но при этом он никогда не повышал голоса. После его смерти в сейфе нашли целую пачку приказов о наказании, подготовленных секретарем, но не подписанных Косбергом. Он редко прибегал к крайним мерам. Вспыхнув, быстро остывал и кидал очередной подготовленный приказ в сейф.
— За год перед смертью дядя вдруг приехал в Ленинград, повидаться со всеми родными, будто предчувствовал скорый конец, — рассказывает Лота Аркадьевна. — Помню, мы встретились с ним в вестибюле «Астории», он повел меня завтракать в ресторан. Был одет в парадный костюм со звездой героя. Меня очень расстроило, что официантки бегали мимо него, торопились обслужить в первую очередь иностранцев. «Дядя Сема, как вы допускаете?» — горячилась я. Он меня успокаивал: «Да ладно брось, ты. Не обращай внимания. Обычное дело. Подождем.»
Гибель Косберга напрямую связана с судьбой отечественной космонавтики. В конце 1964 года произошла смена правительства. К власти пришла команда Брежнева. Его людям среди прочего потребовались новые правительственные посты. Ученым стало известно, что министерство авиационной промышленности хотят разделить, вычленив из него еще и министерство космической техники. Косберг понимал, что это пагубно отразится и на авиации и на космонавтике — будут нарушены производственные связи, сложившиеся за многие годы и совершенно необходимые для создания сложнейших комплексов современной техники. В декабре 1964 года он стал часто ездить в Москву. Встречался с министром, с главными конструкторами, пытаясь упрашивать, отстаивать, убеждать их в том, что дробить министерство на части категорически нельзя. Возвращаясь после одной из таких командировок, Косберг попал в автокатастрофу. Его автомобиль перевернулся.
Родственники Семена Арьевича считают, что это могла быть не случайная, а подстроенная катастрофа. Водитель Косберга рассказал, что ему на дороге мешала какая-то машина!
Но даже перед гибелью тяжело травмированный ученый думал о работе. Возле места катастрофы затормозил грузовик. Косберг спросил водителя: «Ты меня знаешь?». «Знаю. Вы Косберг». «Тогда вези меня на завод».
Но ученого отвезли в больницу. Там прямо в палате Семен Арьевич первым делом собрал производственное совещание, вызвав к себе всех замов. Этим он ускорил свою смерть.
Внезапно Косбергу стало хуже. В Воронеж примчались светила медицины из Москвы. Врачи обычной, плохо оснащенной горбольницы растерялись от такого нашествия и потеряли контроль над больным. В результате никто не обратил внимания, что у Косберга сломано бедро. От травмы образовался тромб, который оторвался… Пять раз ученого выводили из состояния клинической смерти. На шестой раз он умер…
На панихиду в Доме обороны в Москве съехался весь цвет отечественной авиации и космонавтики. Но родственникам ученого не позволили проститься с ним так, как им хотелось. Когда сестра Косберга Раиса чисто по-женски заголосила у гроба, ей тут же сделали замечание: «Так вести себя нельзя. Это государственные похороны». Поэтому все стояли и скорбели по стойке смирно. Не понравился близким и памятник, который установили на Новодевичьем кладбище. Косберг на нем был совершенно на себя не похож. Но известный армянский скульптор Никогосян, которому государство поручило эту работу, заявил, что его и не интересовало сходство. Ему нужно было сделать, как он выражался «произведение».
Кстати, многие обратили внимание, что присутствовавший на похоронах главный конструктор Сергей Королев выглядел очень плохо. Он умер на следующий год. Было объявлено, что академик скончался от саркомы прямой кишки (хотя вдова Королева поведала вдове Косберга неофициальную версию случившегося — академику делали операцию по удалению геморроя, в результате, которой врачи не смогли остановить кровь)… А еще через год при спуске на землю погиб космонавт Владимир Комаров…
Новое министерство тем временем все-таки было образовано. Появился новый министр. Но странное дело, успехи космонавтики с тех пор пошли на убыль и, если разобраться, мы и сегодня еще пользуемся «старым багажом» и пожинаем плоды великой советской космической науки 50-60-х годов. Например, трехступенчатый ракетоноситель «Протон», который в наши дни выводит на орбиту советские и зарубежные спутники — детище давно ушедших от нас Владимира Челомея, Валентина Глушко и Семена Косберга — титанов космонавтики, которые «сработали» на века.
Читайте также историю об отце Лоты Богопольской. Он тоже был известным ученым. Статья уникальна еще тем, что подробно описывает работу ОКБ-172 знаменитой научной шарашки в Крестах, где на благо Отечества трудились арестанты с научными степенями.
У изданий, в которых я работал, был замечательный автор — Лота Аркадьевна Богопольская. Если мне не изменяет память, она занималась воспитательной работой в каком-то профтехучилище. Она стала для меня проводником в советское прошлое, в забытый мир удивительных людей, в существование которых сегодня уже и не верится. Людей, которые олицетворяли собой лучшее, что было в Советском Союзе, и которые, наверное, могли появиться только в первом государстве рабочих и крестьян. Лота Аркадьевна рассказала на страницах наших изданий о своем дяде, отце, маме и себе маленькой.
«Поехали!», — это слово, сказанное Юрием Гариным известно теперь всему миру. Но вскоре вслед за ним в момент взлета первый космонавт произнес фразу, которая многих в тот момент озадачила: «Косберг сработал!».
Люди гадали, что же это за таинственный агрегат такой «косберг».
«Косберг, — мой дядя!» — рассказала «МК в Питере» петербурженка Лота Богопольская. Она поведала удивительные вещи о некогда глубоко засекреченном главном конструкторе жидкого топлива для знаменитой третьей ступени советских космических кораблей, именем которого назван огромный кратер на обратной стороне Луны. Рассказала о том, как Валентина Терешкова растерялась в космосе, о том, как на самом деле умер главный конструктор Сергей Королев и о многом другом.
Семен Арьевич Косберг вырос в многодетной семье еврейского кузнеца небольшого белорусского городка Слуцка. Его отец был известен на всю округу. Семен мальчишкой помогал родителю раздувать горн. Там, в кузнице к нему и пришла любовь к технике.
В 1906 году Арий Косберг эмигрировал в Америку, сначала один — для пробы. Но, поработав на знаменитом заводе Форда, он быстро вернулся на родину, растоптал американскую шляпу-котелок, сломал стек и сказал: «Никакой Америки!». Он не захотел быть винтиком на конвейере. Ему нравилось быть творцом, изобретателем, самому себе хозяином в своей кузнице. Если бы он тогда все-таки надумал перевозить семью в США, то его сын не стал бы великим советским ученым и при запуске первого космического корабля «Косберг бы не сработал».
Семен Косберг закончил Московский авиационный институт. В годы войны он стал главным конструктором ОКБ. С горсткой специалистов, эвакуированных на Восток, создавал систему впрыска топлива для поршневых авиадвигателей, которой оснащали истребители Лавочкина и бомбардировщики Туполева. В конце 1941 года в Сибири конструкторы при дневном свете работали над чертежами, а когда темнело, брали лопаты и шли до поздней ночи рыть котлован для корпуса будущего заводского цеха.
Ну а после войны Косберг «ушел в космос». Его коллектив вместе с коллективом Королева создал первый жидкостный ракетный двигатель.
От Семена Арьевича племянница узнавала некоторые «космические тайны»
— Дядя Семен, например, рассказывал, что Валентина Терешкова в технике не очень-то разбиралась и попала в космос прежде всего, как спортсменка и комсомольская активистка, хорошо умевшая говорить, — вспоминает Лота Арекадьевна. — В отличие от Гагарина, она очень боялась лететь в космос и совершенно растерялась оказавшись на орбите. «Как же вы ее тогда запустили? — спросила я дядю. «Как Белку и Стрелку», — ответил он.
Семен Косберг был настоящим сгустком энергии и даже будучи пожилым человеком, напоминал бесшабашного мальчишку. Однажды его ОКБ, которое базировалось в Воронеже, строило за городом новую испытательную станцию. И он решил показать ее комиссии из Министерства Авиационной промышленности. Пока добрались на машине до места, оказалось, что рабочий день закончился и рабочие разошлись, оставив ворота на замке. Но это не смутило лауреата Ленинской премии и героя соцтруда. Пожилой ученый полез через забор. Упал с него и сломал ногу. Потом ему пришлось что-то врать с три короба жене по поводу случившегося.
Косберг был из уникальной, ныне уже почти не встречающей породы светил науки, которые, наверное, могли появиться только в Советском Союзе — первом государстве рабочих и крестьян. Простые люди, поднявшиеся к научным вершинам самостоятельно «от сохи», они до конца жизни не оставляли своих «пролетарских замашек». Косберг, например, будучи уже отягощен научными званиями и осыпан государственными почестями и регалиями, не гнушался ремонтировать обувь всей своей семье и шить одежду жене по собственным выкройкам! Однажды в шутку даже сшил ей бюстгальтер.
А вот как его знакомая врач описывала лечение Косберга в больнице:
«У него образовалась опухоль в коленном суставе, которая увеличивалась и мешала ходьбе. Оперировала его под местным обезболиванием. Во время операции вел себя спокойно. Даже шутил. После операции просила соблюдать постельный режим, не ходить. В палате было шесть больных. Когда на следующий день утром зашла в палату, то увидела, как Семен Арьевич, опираясь на костыли, бреет лежачего больного. А еще через день он умудрился помочь санитарке — на костылях подметал пол в палате. Он не мог бездельничать. Дома, когда сняла швы с послеоперационной раны, просила полежать в постели несколько дней. Но на следующий день, когда пришла сделать перевязку, то увидела, что Семен Арьевич сидит на табуретке в ванной и там меняет облицовочную плитку».
В ОКБ Косберга его все и за глаза и в глаза называли папой. Это прозвище он заслужил отеческим отношением к подчиненным. Однажды проходя по цеху, увидел на столе возле одного рабочего семечки. Сгреб их и унес с собой. Но на следующий день вернул, да еще и поинтересовался: а кто так хорошо жарит семечки?
Бывало в день зарплаты части рабочих не хватало наличности, и тогда Когсберг снимал все деньги со своей сберкнижки и раздавал подчиненным.
На работе бывали сложные моменты. Иногда Косбергу приходилось и распекать и наказывать подчиненных. Но при этом он никогда не повышал голоса. После его смерти в сейфе нашли целую пачку приказов о наказании, подготовленных секретарем, но не подписанных Косбергом. Он редко прибегал к крайним мерам. Вспыхнув, быстро остывал и кидал очередной подготовленный приказ в сейф.
— За год перед смертью дядя вдруг приехал в Ленинград, повидаться со всеми родными, будто предчувствовал скорый конец, — рассказывает Лота Аркадьевна. — Помню, мы встретились с ним в вестибюле «Астории», он повел меня завтракать в ресторан. Был одет в парадный костюм со звездой героя. Меня очень расстроило, что официантки бегали мимо него, торопились обслужить в первую очередь иностранцев. «Дядя Сема, как вы допускаете?» — горячилась я. Он меня успокаивал: «Да ладно брось, ты. Не обращай внимания. Обычное дело. Подождем.»
Гибель Косберга напрямую связана с судьбой отечественной космонавтики. В конце 1964 года произошла смена правительства. К власти пришла команда Брежнева. Его людям среди прочего потребовались новые правительственные посты. Ученым стало известно, что министерство авиационной промышленности хотят разделить, вычленив из него еще и министерство космической техники. Косберг понимал, что это пагубно отразится и на авиации и на космонавтике — будут нарушены производственные связи, сложившиеся за многие годы и совершенно необходимые для создания сложнейших комплексов современной техники. В декабре 1964 года он стал часто ездить в Москву. Встречался с министром, с главными конструкторами, пытаясь упрашивать, отстаивать, убеждать их в том, что дробить министерство на части категорически нельзя. Возвращаясь после одной из таких командировок, Косберг попал в автокатастрофу. Его автомобиль перевернулся.
Родственники Семена Арьевича считают, что это могла быть не случайная, а подстроенная катастрофа. Водитель Косберга рассказал, что ему на дороге мешала какая-то машина!
Но даже перед гибелью тяжело травмированный ученый думал о работе. Возле места катастрофы затормозил грузовик. Косберг спросил водителя: «Ты меня знаешь?». «Знаю. Вы Косберг». «Тогда вези меня на завод».
Но ученого отвезли в больницу. Там прямо в палате Семен Арьевич первым делом собрал производственное совещание, вызвав к себе всех замов. Этим он ускорил свою смерть.
Внезапно Косбергу стало хуже. В Воронеж примчались светила медицины из Москвы. Врачи обычной, плохо оснащенной горбольницы растерялись от такого нашествия и потеряли контроль над больным. В результате никто не обратил внимания, что у Косберга сломано бедро. От травмы образовался тромб, который оторвался… Пять раз ученого выводили из состояния клинической смерти. На шестой раз он умер…
На панихиду в Доме обороны в Москве съехался весь цвет отечественной авиации и космонавтики. Но родственникам ученого не позволили проститься с ним так, как им хотелось. Когда сестра Косберга Раиса чисто по-женски заголосила у гроба, ей тут же сделали замечание: «Так вести себя нельзя. Это государственные похороны». Поэтому все стояли и скорбели по стойке смирно. Не понравился близким и памятник, который установили на Новодевичьем кладбище. Косберг на нем был совершенно на себя не похож. Но известный армянский скульптор Никогосян, которому государство поручило эту работу, заявил, что его и не интересовало сходство. Ему нужно было сделать, как он выражался «произведение».
Кстати, многие обратили внимание, что присутствовавший на похоронах главный конструктор Сергей Королев выглядел очень плохо. Он умер на следующий год. Было объявлено, что академик скончался от саркомы прямой кишки (хотя вдова Королева поведала вдове Косберга неофициальную версию случившегося — академику делали операцию по удалению геморроя, в результате, которой врачи не смогли остановить кровь)… А еще через год при спуске на землю погиб космонавт Владимир Комаров…
Новое министерство тем временем все-таки было образовано. Появился новый министр. Но странное дело, успехи космонавтики с тех пор пошли на убыль и, если разобраться, мы и сегодня еще пользуемся «старым багажом» и пожинаем плоды великой советской космической науки 50-60-х годов. Например, трехступенчатый ракетоноситель «Протон», который в наши дни выводит на орбиту советские и зарубежные спутники — детище давно ушедших от нас Владимира Челомея, Валентина Глушко и Семена Косберга — титанов космонавтики, которые «сработали» на века.
Читайте также историю об отце Лоты Богопольской. Он тоже был известным ученым. Статья уникальна еще тем, что подробно описывает работу ОКБ-172 знаменитой научной шарашки в Крестах, где на благо Отечества трудились арестанты с научными степенями.
«Начальник Штирлица» о предательстве Мюллера, покушениях на Сталина и диагнозах Гитлера
Многие из послевоенных откровений «начальника Штирлица» и сегодня кажутся сенсационными
